Полное название ее: «Летопись Самовидца о войнах Б. Хмельницкого и о
междоусобиях, бывших в Малой России по его смерти». Летопись является ценным
литературным памятником Южной России XVII века. Особое значение этой летописи
состоит в высокой достоверности, поэтому историки с большим доверием используют
ее. О многих исторических событиях того времени только в «Летописи Самовидца»
можно найти объективную информацию. Для нас, стародубцев, она бесценна тем, что,
излагая события, происходившие в Малороссии, автор очень часто рассказывает о
делах на Стародубщине и в городе Стародубе.
Летопись впервые была напечатана в Москве в 1846 году. Один экземпляр этого
издания имеет Стародубский краеведческий музей. Летопись дошла до нас без
указания имени автора, без указания места и времени ее составления. Сохранилось
несколько списков летописи, имеющих некоторые отличия друг от друга, которые
появились по вине последующих переписчиков. Второй раз «Летопись Самовидца»
была издана в 1878 г. с учетом новых открытых списков.
Отличительной особенностью летописи является то, что ее содержание обнимает все
пространство Малой России и ее нельзя приурочить к какой-то определенной
местности. Другие малороссийские летописи (Боркулабовская, Львовская,
Хмельницкая, Черниговская) описывают события " происшествия одной какой-либо
местности, от которой они и получили свои названия. «Летопись Самовидца» — это
общеукраинская летопись. Более того, в ней встречаются известия о событиях в
московском государстве, в Польше, в Турции, в Австрии и в других европейских
странах.
В летописи изложены события с 1340 г. по 1734 г., се условно можно разделить на
3 части.
I
часть — сведения о событиях в Малой России, давно минувших, с 1340 г. но 1648
г., т. е. до начала национально-освободительного движения на Украине под
руководством Богдана Хмельницкого. Эти сведения взяты автором из каких-то
польско-украинских хроник и не всегда они точны и достоверны. Доверять летописи
в этой части нужно осторожно, сравнивая с другими источниками. Эта часть
летописи невелика и занимает всего несколько листов.
II
часть охватывает период времени 1648—1702 г.г. В этой части описываются события,
по которым автор получил информацию либо из уст участников событий, либо из
документов, либо сам был непосредственным участником. Анализ текстов показывает,
что летопись была начата Самовидцем, не раньше конца 1672 г. Автор выполнял свои
записи, если не всегда одновременно с самими событиями, то, во всяком случае,
во время, очень близкое к этим событиям. Период, в течение которого составлялась
летопись, продолжался десятки лет. Раз начав свой труд, летописец продолжал его
уже потом систематично из года в год. С 1672 летопись принимает характер
отрывочных, ничем не связанных между собой, заметок о разных происшествиях.
События расположены строго в том порядке, в каком они следовали друг за другом.
Рассказ совершенно потерял прежнюю стройность и последовательность. Это как раз
и подтверждает мысль, что в эти годы летопись писалась очевидцем. 1702 г. —
конец этого периода. Возможно, это было связано со смертью автора.
III
часть (1702—1734 г.г.) была составлена какими-то другими людьми, продолжателями
большого дела Самовидца, но также не оставившими нам своих имен.
Для того, чтобы правильно понимать содержание летописи, очень желательно знать:
— где была написана летопись;
— когда была написана летопись;
— кем была написана летопись, каково образование автора, его происхождение, его
положение в обществе, его политические и религиозные убеждения и т. д.
На некоторые из этих вопросов и попробуем ответить себе.
Где была составлена летопись?
Внимательное изучение текста дает возможность довольно определенно установить
местность, где она составлялась. Наибольшими подробностями отличаются рассказы
летописи о событиях, которые происходили в пределах Северщины. Самовидец
отождествляет Север и Стародубщину: «Того ж часу и року из Сивера, то есть из
Стародубова, Почепа, Мглина, Дрокова, жолнеров выгнало поспольство самих тих
городов, много оных погромивши» или, например, «...полк Черниговский со всею
Северью аж по Гомель и Дроков и Мглин».
Автор летописи знал и писал о стародубских полковниках: Петре Рославце, Семене
и Якове Самойловичах. Отмечал случаи нашествия саранчи или климатических
чрезвычайных ситуаций на Стародубщине; о пожарах в церквях г. Стародуба; о
случаях с отдельными стародубскими священниками; о стародубских староверах и т.
д. Никто, кроме местного жителя, не мог в общеукраинской летописи подробно
рассказывать о таких происшествиях. Видно, что летопись Самовидца, если не в
целом составе, то в наиболее значительной своей части была составлена в пределах
Стародубщины или в ближайшей к ней местности. Правда, специалисты-лингвисты
отмечают, что язык летописи лишен признаков северянского говора, значительно
отличающегося от других малороссийских говоров. Это противоречие легко можно
объяснить, если допустить, что автор не был уроженцем Стародубщины, а
переселился сюда вероятнее всего с Правобережной Украины (язык летописи имеет
признаки этой части Малороссии).
Кто был составителем летописи?
Летопись была найдена в нескольких списках, но ни один из них не дает ни
малейшего указания на имя автора. Впрочем, самое главное состоит, конечно, не в
имени. Для точного изучения летописи и осознанного пользования ею важнее знать
личность автора, т. е. определить его место в обществе, каково его личное
участие в описанных событиях, каковы были его симпатии, воззрения, к какой
группе населения он относился и т. п.
Таинственная личность летописца, который по каким-то, неизвестным нам причинам,
решил скрыть свое авторство, не так-то просто поддается расшифровке и остается
скрытой от читателя. Так получается потому, что тон летописи на всем протяжении
остается спокойным, объективным и бесстрастным. Личные отношения летописца к
лицам и действиям почти не видны, что затрудняет описание личности автора.
Нет никакого сомнения, что автором летописи Самовидца могло быть только лицо,
принадлежавшее к образованному сословию. Такими в то время в Малороссии были:
духовенство, немногие из мещан, казаки из разряда «значных» и местные
православные шляхтичи. Содержание летописи показывает, что наш автор обладал
некоторым образованием, но уступал в этом отношении другим летописцам, которые
показывали хорошие знания латинского и польского языков. Он был начитанным
человеком, был знаком с европейской географией, имел представления о
политическом строе и взаимоотношениях тогдашних европейских государств. Можно
даже допустить, что он был знаком с польским и латинским языками. Это можно
предположить по множеству иностранных слов, встречающихся в летописи. Задачей
автора, видимо, было сохранить правдивые сказания о тех событиях, свидетелем
которых он был или о которых имел точные сведения. Язык «Летописи Самовидца»
довольно близок к народной малороссийской речи. Иногда летописец употребляет
живые народные пословицы.
Для более близкого знакомства с личностью автора летописи необходимо определить
его личные воззрения и симпатии в вопросах общественных, политических и
религиозных. Многие, особенно первые, рассказы летописи проникнуты тоном
заметного сочувствия к польско-шляхетскому сословию, против которого, главным
образом, и было направлено народное восстание при Б. Хмельницком. Чувства
народных масс, пылавших негодованием и озлоблением против этого сословия, были
совершенно чужды летописцу.
Слои населения, занимавшие привилегированное положение в обществе, вполне
мирились с общественным строем Польши, находя его почти образцовым. Самовидец
не был в этом случае исключением. Это видно из его рассуждений о причинах войн
Б. Хмельницкого. Главными причинами, по его мнению, были «от ляхов на
православие гонение и козакам отягощение». При этом он переживал лишь за
«реестровых» казаков, которых было совсем немного и которых признавало польское
правительство. Летописец совсем не протестует против бесправного, закрепощенного
состояния простого народа, так называемого «поспольства». По его мнению, в
положении тогдашних крестьян одно лишь было плохо — помещики не сами управляли
своими имениями в Малороссии, а через старост и «жидов-арендаторов». От них-то и
происходило все зло для народа: «...бо сами державци на Украине не мешкали,
тилко уряд держали, и так о кривдах людских мало знали, албо любо и знали,
толко, заслеплени будучи подарками от старост и жидов арандарей, того не могли
узнати, же их салом по их же шкуре и мажут: з их подданих выдравши, оним даруют,
що и самому пану волно бы узяти у своего подданного...» Поэтому не удивительно,
что в народном восстании при Б. Хмельницком летописец склонен был видеть лишь
ряд жестокостей «своевольной черни» по отношению к своим державцам, а сами войны
Хмельницкого считал наказанием божим за грехи.
Очевидно, автор по своим воззрениям примыкал к тем в Малороссии, которые
постоянно стремились выделить лучших, так называемых «реестровых», казаков из
всей массы простого народа и создать из них шляхетное, на польский манер,
сословие. Таким образом, общественные воззрения и симпатии автора летописи
подсказывают нам, что он сам принадлежал к верхушке казацкого сословия.
О том, что летописец мог быть человеком из казацкого сословия, говорит тот
факт, что о многих военных походах, битвах он рассказывает как очевидец, а часто
и как участник этих событий. Из летописи видно, что автор был близок к
гетманскому правительству, сопровождал в походах казацкие войска, иногда
участвовал в посольствах. Но из летописи не видно, сколь высокое служебное
положение он занимал.
В Малороссии того времени многие образованные люди с молодых лет служили в
войсковой канцелярии, довольно многочисленной. Войсковая канцелярия являлась
для образованных детей казацкой старшины практической школой для подготовки к
занятию высших должностей. Из летописи хорошо видно, что эпоха освободительных
войн Богдана Хмельницкого совпала с ранней молодостью летописца. Его рассказы
этого времени отличаются строго исторической формой изложения, в них
отсутствуют эпизодические подробности, что выдает автора как человека,
наблюдавшего за происходившим с расстояния.
Но вот уже известия 1654 г. об участии в осаде Смоленска описаны свидетелем.
Тогда казаки Нежинского полка, куда входили и стародубцы, под руководством
Василия Золотаренка действовали на территории Белоруссии. В это время автор
летописи мог начинать какую-то свою службу, которая позволяла ему вращаться в
сферах, близких к гетманскому правительству. Такое положение давало ему
возможность наблюдать за ходом главных событий в Малороссии, поэтому часто
многие из них описаны в летописи с протокольной точностью.
В 1660 г. в Борисове проходили переговоры о перемирии московских послов с
поляками. Там же мы видим и нашего летописца. (Из официальных документов
известно, что от украинских казаков в переговорах участвовали: нежинский
полковник Василий Золотаренко, Федор Коробка и нежинский сотник Роман Ракушка).
Описывая военные дела казаков как свидетель, автор совершенно забыл о самом себе
и ни разу не отметил свою личную роль в боевых действиях. Летописец сохраняет
полное спокойствие и беспристрастие в тех рассказах, где казаки терпели
поражения. В летописи не видно признаков особых симпатий автора к казакам,
восхищения их удачами и удальством. Наоборот, он часто осуждает их за пьянство
и разбои. Всеобщее стремление вступать в казачество Самовидец объясняет лишь
страстью к грабежам. В некоторых местах летописи есть такие резкие отзывы о
казаках, что и не верится, чтобы их мог написать человек, сам принадлежавший к
казакам. Об отряде полковника Небабы, разбитому в 1651 г. литовским гетманом,
Самовидец пишет: «...там (было) немалое войско — полк черниговский и нежинский,
которие зоставали безпечне, болшей бавячися пянством, а нежели осторожностию,
розумеючи, же юже мезвитяжними зостали».
Стр.1
|
"Летопись
самовидца" первого издания 1846 г. была
подарена Д.Р.Поклонским Стародубскому краеведческому музею в 1997 г.
где и хранится по сей день.
