Посмотрим на отношение автора летописи к польскому правительству. Известно, что
южнорусская казацкая верхушка в период польского владычества в Малороссии
отличалась необыкновенной преданностью королевской власти и во время казацких
восстаний по большей части оставалась на стороне правительства. Казацкие вожди,
поднимая оружие против польских панов, всегда сохраняли глубокое почтение к
особе короля. Почтение к королевской власти отчетливо видно и в летописи
Самовидца, а ведь прошло уже почти 20 лет с момента выхода Малороссии из
подчинения Польше. В рассказах о войнах Хмельницкого нет выражений довольства по
поводу блестящих побед казаков, а слышится даже тайное соучастие к плачевному
положению тогдашней Польши. Например, о смерти короля Владислава IV летописец
пишет: «Господь Бог за грехи навидел землю тяжкою войною и отнял оной господаря,
то есть короля щасливого Владислава, которий на початку тоей нещастной войни
померл».
В тех случаях, когда Хмельницкий обнаруживал непокорность польскому
правительству и настойчивость в своих требованиях, автор летописи явно порицает
поведение гетмана. Наоборот, он одобряет поведение гетмана, когда тот уступает
полякам. Так, он хвалит Хмельницкого, который имел возможность пленить в битве
под Збаражем польского короля Яна Казимира, по не сделал этого намеренно.
После воссоединения Малороссии с Россией летописец переносит свое почитание на
особу русского царя. Он постоянно называет его как: «царское величество» или
«царское пресветлое величество всея России самодержец». Самовидец одобряет
соединение двух братских народов: «... весь народ по усей Украине з охотою тое
учинил, и не малая радость межи народом стала».
Автор порицает поведение «своевольных» запорожцев, неоднократно нарушавших
царскую волю, и с укором замечает, что они «запомнели так великую ласку царскую
ку себе, же оним слал соболями, сукнами, грошми, борошном».
Измену гетмана Брюховецкого и изгнание по его приказу царских воевод из
Малороссии летописец прямо называет «непотребным делом».
О многих других политических событиях Самовидец нс высказывает своих суждений.
Видно, он мало интересовался более сложными политическими вопросами. Возможно,
многие из них и не были доступны его пониманию. Иначе трудно объяснить тот
безразличный тон, с которым автор говорит об очень важных исторических событиях
на Украине: Гадячский договор, измена Юрия Хмельницкого, разделение Малороссии
по Андрусовскому трактату и др.
Рассматривая содержание летописи и тон ее изложения, можно, с одной стороны,
отметить ее не церковный характер, ее безыскусственный стиль, ее живой, близкий
к народному, язык и из этого заключить, что автор летописи являлся светским
человеком. Но, с другой стороны, в летописи очень много заметок о монастырях,
церквях, священниках, митрополитах, епископах, т. е. видна очень высокая
осведомленность о церковной жизни Малороссии. Чувствуется, что автор летописи
был убежденным христианином, искренне преданным православию, которое он называет
«верой рускою», «старорускою». По отношению к другим христианским верам его
убеждения являются совершенно терпимыми. Это тем более удивительно, что
летописец жил в такое время, когда отчаянная борьба украинского народа за
православие против католичества не была еще окончена, а страсти, вызванные
насильственным введением унии Польшей, не могли еще улечься. Автор не
игнорирует этой борьбы, он и сам свидетельствует, что одной из главных причин
восстания Хмельницкого было «от ляхов на православие гонение». Но в его
рассуждениях не видно ни малейшей вражды к католичеству, и он возмущается
поведением казацких отрядов, которые устраивали расправы над католическими
священниками и разрушали костелы. Зато в летописи отчетливо видна религиозная
нетерпимость к магометанским народам: татарам и туркам — «неприятелям и ворогам
веры христианской», которые «рады бы усех християн в невець обернута». Исходя из
этого взгляда, летописец резко осуждает случаи союзничества казаков с татарами
против поляков и русских: «нестатечная приязнь вовку з бараном — так
християнове з бесурманином».
Сделаем несколько замечаний об отношении Самовидца к историческим личностям, о
которых он писал в летописи. Автор необыкновенно скуп на похвалы. Даже самому
Богдану Хмельницкому не посвящено ни одной хвалебной строки, хотя осуждения его
встречаются. Во всей летописи буквально 2—3 человека, заслуживших похвал за
свои деяния. Среди них оказался и стародубский полковник Симеон Самойлович,
который «...помер... в летех молодых, але розуму старого...» Относительно других
выдающихся лиц летописец или воздерживается от всякой оценки их деятельности,
или высказывает неблагоприятные отзывы.
Начиная с 1676 г. и далее, в летописи все чаще встречаются заметки, а иногда и
целые рассказы о частных происшествиях, представляющих интерес для жителей
только отдельной местности. И этой местностью является Стародубщина. Все
стародубские новости записаны с большим знанием деталей и подробностей, что
выдает в авторе местного жителя. К ним относятся:
— под 1676 годом отмечен факт поселения великорусских раскольников в
Стародубском полку;
— под 1676—1677 г. г. приведен рассказ о стародубском полковнике Петре Рославце
(в издании 1878 г.):
«...полковник стародубовский, Петро Рославець, которий, през килканадцять лет
полковником будучи, аже не захотевши бити под послушенством гетмана своего,
пойшол на Москву у килка-десять коней, хотячи поддати Стародуб, жебы зоставал як
городи украинние московские: Суми и Рибное; але тая надея оного омину-ла, бо на
тое не позволено; любо зраду оного принято, але напотом за посланиями
гетманскими за сторожу оного взято и отослано з Москви на Украину до гетмана и
отдано на суд войсковий...»;
— о зиме 1677 г., необыкновенно суровой и столь продолжительной, «...же юже
людем на Северу не тилко сена, але и солом на хатах не ставало» (в издании 1878
г.);
— о пожаре в Стародубе церкви Рождества Богородицы «мая 17 дня, в четверток, в
обедной године, по службе божой в полго-дин, может...»;
—о стародубском священнике Якове, избитом во время богослужения прихожанами;
— об отсылке в Стародуб имущества печерского монастыря, «...при котором скарбу
отец Ясинский з инними приехал»;
— в 1680 году «...суша и горачость слонца великая была, от которой повисихали
води и трави посхли, с которой сухости ро-бацтво умножилось, и позедавши капусти
та боб, горохи, конопле повиедали и гречку, з ниви на ниву стадом ходили. Того
ж року юля 7 Новгородок Северский увес вигорел».
— под 1690 г. пишет о саранче, бывшей в то лето «на Украине и коло Стародуба на
Севери...», истребившей хлеба и другие посевы;
— 1690 г. — о пожаре 14 сентября в Стародубе двора «...некоторого Москвитина, з
которого и церков, барзо коштовная, святого Николая згорела, и звоница з звонами
коштовными и дворов не мало, а церков была уся малиованцая и железом белым
покрыта».
На основании всех этих рассказов мы можем утверждать, что приблизительно с 1676
г. и, может быть, до конца своей жизни автор летописи проживал в Стародубе или в
самом ближайшем к городу месте. Проживая в Стародубе, летописец, человек уже
преклонного возраста, и в это время продолжает получать очень достоверную и
самую подробную информацию о главных событиях в жизни Малороссии. Так, второй
Чигиринский поход 1678 г. и осада турками Чигирина описаны так, как мог писать
непосредственный участник событий. Автор дает как бы журнал, в котором изо дня
в день отмечаются события осады и защиты Чигирина, описывает топографию
местности и расположение войск, называет имена лиц, руководивших военными
действиями, указывает роль различных частей войск, отмечает их потери и т. д.
С такими же подробностями описан в летописи и первый Крымский поход 1687 года
под руководством князя Василия Голицына, что также выдает свидетеля похода в
Крым. То же самое можно сказать и об описании второго Крымского похода в 1689 г.
Преклонные годы летописца порождают сильные сомнения в личном его участии в
последних событих. Возможен вариант и сбора информации от других лиц,
проживавших в Стародубе. Благо, во всех походах, о которых говорилось выше,
участвовали казаки Старо-дубского полка, так что недостатка в свидетелях не
было.
Мы попытались хоть как-то представить личность Самовидца. Но все же, кто написал
летопись? Авторитетные авторы фундаментального труда «Очерки истории СССР XVII
в. (М., 1955, с. 697) автором «Летописи Самовидца» считали Романа Онисковича
Ракушку-Романовского. Этого же мнения придерживаются и некоторые другие
историки. Приводим его биографические данные из четвертого тома «Малороссийского
родословника» В. Л. Модзалевского (Киев, 1914, с. 247, 248).
«Роман Онискович Ракушка-Романовский (Ракущенко), реестровый козак Нежинской
полковой сотни (1649); ревизор скарбу войскового (1654); козак и обыватель
Нежинский (1657); сотник Нежинский (1658—1663); в 1658 г. ...послан от
Выговского к Крымскому хану Карамбею для принятия от него присяги в верности
союза с гетманом; в сент.-окт. 1659 г. ездил посланцем от Нежинского полковника
Василия Золотаренка в Москву и дважды получил царское жалованье: «З пары соболей
по 5 рублев, сукно одинец, денег 10 Рублев» и «сукно лундыш доброй, 40 соболей в
25 рублев, денег 25 Рублев»; в марте 1660 г. Василий Золотаренко бил челом о
даче Ракушке «за верную службу и за радене, и за давную и за нинешную работу»
с. Кистра (Новгород-Северский повет) «з млынками и иными принадлежностями, а в
нем крестиянских дворов, опрочь Козаков, со сто»; Нежинский наказный полковник
(окт.-дек. 1660 г.); 2 ноября 1660 г. получил царскую жалованную грамоту с
милостивым словом за обещание «за великого государя головы свои положить»;
принимал участие в мирных переговорах между Польшей, Москвой и Малороссией в
Борисове (1660); в нояб.-дек. 1660 г. послан Василием Золотаренком в Сумы к
князю Г. Г. Ромодановскому с просьбой о приходе с ратными людьми в Нежин; первый
генеральный войсковой подскарбий (1663—янв. 1669); разграничил Стародубовский
полк на сотни (1663); при приводе 21 нояб. 1663 г. в Батуринской соборной церкви
к присяге получил государева жалованья: «соболей пара в пятнадцать рублев, две
пары по два рубли пара»; Нежинский наказный полковник (сент. 1665 г.); после
столкновения с гетманом Демьяном Многогрешным бежал на правый берег Днепра
(около 1669 г,); протопоп Брацланский (1670); в 1670 г. ездил в Константинополь
к патриарху Мефодию послом от митрополита Иосифа Ту-кальскаго по духовным делам
и, между прочим, добился патриаршей неблагословенной грамоты на Многогрешнаго;
после падения Многогрешнаго (1672) снова переселился на левый берег Днепра и
поселился в Стародубе, где был до конца жизни священником Николаевской церкви
(1687—1703); по надаче гетмана Самойловича владел в полковой Стародубовской
сотне с. Новоселками, на которое получил 21 октября 1687 г. и подтвердительный
универсал гетмана Мазепы; владел также землями в Нежине по наследству от отца;
имел в Стародубе двор (1701); 29 сент. 1701 г. продал Семену Матвеевичу, слуге
майстратовому Стародубовскому, «местечко дворовое водное з будинками
построеними» в Стародубе; в 1701 г. составил духовное завещание; умер после
февраля 1703 г.».
У Романа Ракушки был сын Петр, имевший в Стародубе двор на Заречье, и сын Иван —
сотник мглинский (1682—1687, 1690— 1705 г. г.), стародубовский полковой хорунжий
(1689) и судья (1705— апр. 1708). Иван был женат на дочери мглинского сотника
Есимон-товского.
А вот, что писал о Ракушке известный историк Н. И. Костомаров (Собрание
сочинений Н. И. Костомарова. Книга шестая. Том XV. Спб, 1905, с.163):
«После избрания Многогрешного в гетманы Роман Ракушка, бывший нежинским сотником
при Бруховецком, ушел на правый берег Днепра, подделался к митрополиту Иосифу и
был поставлен от него в священнический сан — брацлавского протопопа. С
рекомендацией митрополита он едет в Царьград к патриарху Мефодию. Он жалуется
на гетмана Многогрешного, что тот ограбил его — завладел его домом в местечке
Погаре. Ракушка вошел в доверие патриарха и получил от его имени
неблагословенную грамоту на Многогрешного. Гетман вынужден был обратиться за
содействием к царю Алексею Михайловичу. Государь ходатайствовал перед
патриархом за гетмана и объяснял, что обвинение Многогрешного неправильно. Он
просил патриарха снять с гетмана Многогрешного неосмотрительно наложенную
клятву и впредь по наветам подобного рода ни на кого из его подданных не
налагать клятвы».
В очерке было учтено мнение исследователей «Летописи Самовидца» при втором ее
издании в 1878 г.
Оставляем читателям возможность, имея биографию и текст летописи, сопоставить их
и решить для себя вопрос о возможном авторстве Романа Онисковича Ракушки.
Стр.2
|
